Гороз зимним вечером!

Лечу с обрыва в пропасть, сейчас разобьюсь о скалы, но вовремя звенит будильник, и я просыпаюсь, вздрагивая от неожиданности, в своей квартире на третьем этаже отжившей свою молодость «хрущёвки». Зябко внутри – зима снаружи, батареи горячие, но не греют почему-то. Выхожу из-под одеяла, холодок сразу цепляется за руки и ноги, снова накрываюсь и снова в тепле. Обернувшись в плед и простыню, шагаю на кухню, ставлю чайник на плитку, включаю телевизор на новостном канале. «Снегопад накрыл Урал и Поволжье, метели создают пробки на дорогах», - передает выспавшаяся и явно не мёрзнущая как я в своей однушке телеведущая. Теплый душ, умывальник, побриться – вот и вода вскипела. Чай с бутербродами, мандарины в холодильнике, запах праздника заполняет кухню, но мне не до праздников, мне на работу нужно. Распахиваю шторы, смотрю в окно, а там стена белая, хоть и темно ещё на улице, снег валит - не наврала значит ведущая новостей. Пурга, автобус увозит меня в офисное царство. Час, два, три, прошло девять часов, все тот же автобус, но уже разукрашенный в салоне игрушками и мишурой на поручнях, привозит меня на все ту же остановку, рабочий день закончился вместе со световым днем – уехал в темноте, вернулся в темноту. Зима, казалось бы, снежное, белое время года, однако темного в ней иногда бывает намного больше, чем светлого.

Захожу в квартиру, устал, бросаю чемодан в сторону, падаю в кровать в куртке, в шапке, с шарфом, ладно хоть ботинки снял. Этажом выше детей из садика привели – бегают, прыгают, пол не жалеют, меня не жалеют, вот кто не устал – дун-дун-дун. И в голове – дун-дун-дун. Вроде засыпаю, но вдруг хлопок, открываю глаза, смотрю в окно, а там вспышки какие-то, подхожу, присматриваюсь, это салют кто-то запустить решил, возможно, незаконно, но очень красиво. Обозреваю пространство заоконное: снег все ещё сыплется сверху, фонари стараются сопротивляться надвигающемуся вечеру, а фейерверк продолжает раскрашивать небольшой участок городского неба в красно-желтые и сине-зеленые цвета. Жарко становится в куртке и в шапке, громко становится от детей на четвертом этаже, надел ботинки, хлопнул дверью, пошел гулять.

Хр-хр-хр, протестует снег под ногами прохожих; медленно по белой каше едут машины; трамваи, холодные железные монстры, стоят обездвиженные на пропавших путях; столпились автомобили, замер поток, самые нервные начинают гудеть, те, которые не сигналят, молча сидят за рулем и отрешенно смотрят в спины передних машин, другие же выходят с лопатками и помогают выдворять из снежного плена красную девятку, одни копают, вторые толкают, а третьи продолжают сигналить в надежде на то, что звук ускорит весь этот процесс. Теплыми оттенками света горят витрины магазинов, как бы дразнят, завлекают к себе замерзшие зимние цвета улицы и таких же околевших зевак. Там уютно, комфортно, жарко даже может, манекены почти голые стоят и глазеют вызывающе на тротуарных прохожих, а по соседству ресторанчик небольшой, народу много, сидят за столиками, кушают, пьют, разговаривают, согреваются. Стеклянная дверь ресторана открывается и закрывается, колокольчики на двери только и успевают звенеть, снова открылась – запах кофе и выпечки на мгновение просачивается на улицу, одурманивает закоченевшее сознание людей, и те толпой врываются в и так переполненный зал, принося с собой вихри снега и минус пятнадцать уличных градусов.

К парку подхожу, издалека его видно было: светился праздничной иллюминацией и звучал криками и радостными возгласами играющей там ребятни. По вечерам именно это место города посещает сказка. Лампочки то там, то здесь на деревьях гаснут и снова ярко разгораются, напоминая собой крупных светлячков, лошадка с колокольчиком на шее выбегает из-за березок, катает на санках детишек, а те, кому места не хватило в санях, пытаются угнаться за лошадью, кто-то снеговиков мастерит из нелипкого снега, кто-то просто валяется на белом покрывале и двигает ногами, руками по земле, делая ангелов. Родители рядышком сидят на припорошенных скамейках, следят, некоторые не выдерживают и тоже окунаются в детство и в снег. Фонтан, проживший свое лето, замер застывшей ледяной фигурой и светится изнутри красными огоньками. По всему парку разносятся мелодии зимних песен, это со стороны катка играет музыка, которая аккомпанирует звукам скрипа коньков о мелодичный лед. Парами танцуют влюбленные, по одному катаются одинокие, иногда одинокие спотыкаются и сталкиваются с кем-нибудь, и вот уже парами танцуют они. Первые, робкие шаги на скользкой поверхности делают совсем ещё маленькие мальчики и девочки, папы и мамы придерживают их за руки и за капюшоны. А вон собака прорвалась на каток, должно быть, добрая, за хозяевами поспеть пытается, да вот не получается, хоть и четыре лапы. Прожекторы освещают площадку, в свете сотен ламп хлопья снега похожи на миллионы падающих звезд, которые без устали засыпают весь парк. Как много людей вокруг, вроде бы время вечернее, а в глазах каждого из них ни капли утомления. Веселятся, снежинки ловят ртами, хороводы водят вокруг украшенной елки, здесь же в стаканчиках чай разливают и кашу раздают гречневую, не ресторан, конечно же, но все равно вкусно, уютно, комфортно и согревающе тепло.

Домой пора возвращаться. Мороз набирает силу, иду по тротуару, рядом шубы с шапками идут, пуховики шагают с шарфами, валенки с теплыми куртками шуршат спереди и сзади – только хлопающие глаза и розовые носы видно из-под всех этих одежек. Машин стало меньше, и тише стало на дорогах, лишь изредка трескучую морозную тишь нарушает грузовик снегоуборочный, разбрасывающий по сторонам почти уже уснувший на асфальте снег. Луна появилась, разогнав тучи и обнажив перед городом небо с его миллионами звезд и пролетающих самолетов. Снегопад наконец закончил свою атаку, и теперь снежинки мирно валяются на земле. Витрины погасли, манекены в темноте замерли в испуге, ресторанчик опустел, но запах кофе все ещё витает где-то рядом. Мигающий желтый кружочек светофоров завораживает и гипнотизирует, напоминая прохожим и мне о том, что пора бы уже ложиться спать. Пятиэтажки в ряд выстроились. В каких-то окнах горит свет, в каких-то мрак поселился, некоторые окна моргают, подмигивают кому-то на улице. Огромные белые бугорки по краям дороги появились, заснеженные, обездвиженные холмики на колесах – машины замело так сильно, вот один бугорок ожил, фары засветились, мужчина щеткой снег сгребает со стекол, наледь соскребает. Подхожу к своей «хрущевке», смотрю – сосед с другой стороны идет, что-то тащит за собой, елочку волочит то ли из леса ближайшего, то ли с рынка, красивая, колючая, но пушистая, зеленая, но детишки скоро сделают разноцветной. «С наступающим, Пал Палыч!», - говорю сквозь шарф. «С праздниками, сосед!», - отвечает усатый, но не бородатый дед.

Подъезд, домофон, кошка бездомная на скамейке сидит, скукожилась бедолага, в комочек превратилась, снег скрыл почти уже, старушка выходит с миской, комочек тут же пробудился и зашевелился, стряхнул с себя белую пыль и хвостом махать стал, мурлыча на слова бабуси: «Киса, Киса, Киса!». Я поднял голову, на свое окно посмотрел, там жизни нет, посмотрел на окно этажом выше, а там дун-дун-дун-топающие дети к стеклу елочки бумажные и снеговиков приклеивают, меня увидели, помахали ручонками, улыбнулся им в ответ и помахал варежками. Постоял ещё пару минут у подъезда, подышал воздухом морозным, Киса ужин съела свой и снова в безжизненный клубочек превратилась. Первый, второй, третий этаж, квартира, дверь, закипает чайник на плите, мандарины в холодильнике и теплый душ. Ложусь в кровать, комнату иногда посещает свет проезжающих мимо заблудившихся машин, дети сверху не топают, спят давно, и я закрываю глаза в надежде на то, что сном было лишь падение с обрыва, а прогулка по вечернему зимнему городу была хоть и сказкой, но настоящей, снежной, праздничной.

На фотографиях - вечер, г. Кунгур, декабрь, 2017 год!